Листик. Драконы на каникулах - Страница 132

132

— И мороженого! — добавила девочка.

— И мороженого! — продублировал визирь желание девочки как приказ слугам.

— Что это значит?! — не выдержал султан. Визирь, молча, показал сгоревшие, вернее оплывшие как свечи до самых стен башни. И показал в сторону порта, там швартовались к стенке четыре разбитых обгоревших дромона. Пятый тонул, не дойдя до причала, вокруг него кружило множество лодок, спасая людей. Визирь так и не успел дать команду прекратить сражение, и героические дромоны дрались между собой до конца, пока не пропала иллюзия, наведенная Усимтом.

— Я решила сначала зайти к вашему первому министру, а то сразу к вам не совсем удобно. Это не совсем по протоколу, надо же провести соответствующую подготовку, чтоб встреча правителей прошла на должном уровне, — улыбнулась Милисента. Султан напыжился:

— Это правильно! К нам на приём не так просто попасть! Мы не каждого принимаем и если официально принимаем, то по всем протокольным правилам большой придворной церемонии!

Милисента подняла бровь, а визирь пояснил:

— Солнцеподобный восседает на своём троне, а ничтожные, удостоившиеся счастья видеть солнцеподобного, ползут к нему на животе!

Листик, оторвавшаяся от мороженного, расторопные слуги уже принесли угощение, с интересом слушала. Она согласно кивнула:

— Правильно! Правил церемонии надо придерживаться, раз надо ползти на животе, то придётся ползти!

Султан напыжился ещё больше, орки-охранники, сидящие на корточках у стены, Листик приказала им не лежать на полу, а сесть где-нибудь в сторонке, обожающе смотрели на девочку. Визирь удивлённо переводил взгляд с одной сестры на другую, он не понимал, почему после продемонстрированных возможностей девушки решили пойти на столь унизительные условия большой придворной церемонии. Милисента, переглянувшись с Листиком, хитро прищурилась, при этом в её глазах плясали смешинки. А девочка с тем же важным видом продолжила:

— Традиции нарушать нельзя! Как говорят гномы — традиции это святое! Нарушение традиций — это подрыв устоев мироздания! А если мы подорвём его устои, то всё мироздание рухнет нам на голову! Вы же не хотите, чтоб мироздание регулярно рушилось вам на голову?

Ошарашенные речью девочки султан и его визирь отрицательно замотали головами, орки продолжали так же обожающе смотреть на Листика, ведь если Арыамарра попросит богов обрушить мироздание, они его обрушат, и никто этому воспрепятствовать не сможет. А вот Милисента почему-то хихикнула. А Листик, строго всех оглядев, важно подняла вверх палец и продолжила:

— Но! Но, Милисента тоже королева! Значит у неё с султаном статус одинаковый, ну будем так считать, потому как я уверена, Милисента гораздо… — Листик не стала уточнять, в чём она уверена. — Поэтому уважение надо оказывать и ей. Значит для оказывания взаимного уважения и соблюдения традиций, делаем так — Милисента ползёт от дверей к трону, а султан сползает с трона и ползёт на животе ей навстречу. И в центре зала они торжественно встречаются! В смысле — сползаются! А я вам соответствующее освещение обеспечу — ваши башни так хорошо горят! Сколько их там у вас ещё осталось?

— Почему?! Почему мы должны ползти на животе? — У султана от такого предложения глаза стали совсем круглыми.

— А если не умеешь оказывать уважение нормально, а только на животе, то так и оказывай! И это хорошо, что вас там много ползти будет, значит, уважения больше будет!

— Э-э-э, почему больше будет? — осторожно спросил визирь у девочки, та пояснила:

— Он же сказал — мы должны ползти на животе! Значит, их там много будет, да? Кто там ещё с тобой подползать к Милисенте будет?

Листик повернулась к султану, задавая вопрос, тот, побагровев, ответил:

— Мы — это мы! Мы — султан Ваштанарам Седьмой, повелитель всех истинных последователей Единственного, владыки всех Заскийских земель, владетель гор Таренги, властелин вод Гуланского океана…

— Мил, по-моему, он про небеса забыл, — сказала Листик Милисенте и, опасливо посмотрев на султана, добавила: — И мне кажется, что он пьяный, только наоборот.

— Как это — пьяный наоборот? — удивилась Милисента, а султан замолчал, насторожено глядя на девочку. Листик охотно пояснила:

— У пьяного двоятся или троятся окружающие его предметы и люди, а этот султан говорит о себе — мы. Ему кажется, что его много. Хотя окружающих он видит нормально, это типичный случай вывернутого пьянства!

Обвинённый в столь извращённой форме пьянства султан поджал губы:

— Мы не будем ползти на животе!

— О! — восхитилась Листик. — Мил, он окажет тебе особое уважение! Он будет ползти на спине! На спине гораздо труднее ползти, чем на животе, а этот, такой вежливый султан, чтоб показать как он тебя, Мил, уважает, будет ползти на спине!

— На спине мы тоже не будем ползти!

— А как? На боку? — попыталась выяснить Листик. — Вроде по-другому никак не получится?

— Мы вообще ползти не будем! — нахмурился султан.

— Жаль, такой красивый обычай пропадёт — торжественное проползание! — С сожалением вздохнула Листик под хихиканье своей сестры. А султан решительно заявил:

— Мы одни будем сидеть на троне!

— Но, всё же, я бы хотела уточнить, сколько вас там будет сидеть? — поинтересовалась Листик. Султан насупился и не стал отвечать. Чтобы он не сказал, девочка сразу задавала новые вопросы, поэтому он решил промолчать. И сделать это гордо, для чего и принял соответствующую позу — задрав подбородок и отставив ногу. Листик хихикнула и согласно кивнула:

132